Я тебя помню….
 

Раннее утро…Синее море, белый песок. Вы гуляете по пляжу. Ты держишь его под руку. На мокром песке только ваши следы. Его – уверенные, сильные и твои – кокетливые, легкие. Носочек - каблучок, носочек - каблучок…Ветер шалит, балуется подолом твоего платья. Ты смеешься, запрокидываешь голову назад, придерживая шляпку тонкими пальцами в белой перчатке. Чайки над морем кричат о своих птичьи бедах…Он что-то тихо говорит, говорит, а ты почти не слушаешь и не слышишь…
Потом, холодной зимой, он, умирая от чахотки, будет грезить тобой..
Потом, холодной зимой, ты будешь рисовать синее море, белый песок и чаек в огромном синем небе.

Я тебя помню….

Маленькие ножки в легких сабо, цветное кимоно. Ладони сложены у груди, смотришь в пол… Сакура засыпает японский сад розовыми лепестками. «Да, мой господин!». Он сдвигает брови, хочет выглядеть сильным, но в глазах столько нежности и любви! А ты украдкой наблюдаешь за ним из-под длинных ресниц и улыбаешься… «Нет, мой господин!»…
Потом, холодной зимой, от тоски и печали он убьет себя кривым ножом.
Потом, холодной зимой, ты будешь рисовать парящие в воздухе, легкие лепестки цветущей сакуры.

Я тебя помню….

Ты лежишь на земле, закинув руки за голову, следишь за облаками, медленно плывущими по голубому небу. Он, опершись на локоть, наблюдает за тобой. «Я хочу букет!» - говоришь ты. Он старается, пыхтит, рвет целую охапку, кладет тебе на грудь. Ты смеешься, прячешь лицо в душистых травах... «Я хочу подсолнухов!». Он теряется –«Их здесь нет»….
Потом, холодной зимой, его отправят на каторгу, и никто не вспомнит, что было с ним дальше…
Потом, холодной зимой, ты скажешь Ван Гогу, что он не умеет рисовать подсолнухи. Он отрежет себе ухо и сойдет с ума, или сойдет с ума и отрежет себе ухо. А ты нарисуешь подсолнухи! Такие, как надо, подсолнухи!


2010.